Вечный ПТУшник

Речь пойдет не только о теории стоимости, но и о том зачем диаматчикам понадобилось включать непроизводительный труд в ВВП. Сразу поблагодарю за наводку на Струмилина knyazev_v. Хотя его представления о марксизме самые неадекватные из всех которые я только встречал в жж, но неадекватность у него не своя, а честно вычитанная из заплеснивших книжек шизо-диамата, поэтому особо ценная с археологической точки зрения.

В тексте присутствует некоторое количество цифр, но по сути, ничего при чтении считать не надо, все уже подсчитано, надо только понять выводы. Это оговорка для тех кто боится элементарной бухгалтерии.

( Collapse )

Евгений Чумаченко рассказывает о своей молодости, о знакомстве с Аркадием Северным.
( Collapse )

• Томатный суп с морепродуктами и шафраном

Первая минута вступление, а потом брат Вайн начинает читать стихи разделывая пудинг из бараньего желудка. На мой взгляд очень выразительно и умилительно читает.

Перевод текста С. Маршака ( Collapse )

- На пикниках между играми и шашлыками всегда хочется пить. Поэтому соков, морсов и вина должно быть больше, чем на домашней вечеринке. Прямо на природе можно приготовить немецкий напиток Apfelschorle. Для этого возьмите литр яблочного сока без мякоти и разбавьте его таким же количеством газированной воды. Потом добавьте кусочки яблока, веточки мяты, дольки клубники, все перемешайте. Если вместо газированной воды возьмете белое игристое вино, получится алкогольный Apfelschorle.
http://www.aif.ru/food/article/42770

От себя могу добавить, что минералку надо выбирать не соленую (минимум натрия-хлорида), я например использую Славяновскую, а вот в Смирновской соли в 2 раза больше и это заметно на вкус.

Итак, берем пакет обычного томатного сока, сметану, соль, перец, зелень.
Насыпаем в стакан соль и перец по вкусу.
Добавляем, как минимум, столовую ложку сметаны.

http://nnm.ru/blogs/aost/umeem_li_my_pit_tomatnyy_sok/

я бы назвал этот коктейль "утопим белое в красном" или "красно-коричневая радость"

Наш быт, наша сфера обслуживания, в частности, оказывается, рассчитаны, ориентированы на... пьяного. На подвыпившего, на “поддатого”.
Захожу в столовку на Пролетарском проспекте, поддавши чуть-чуть. И — вдруг чувствую, что теперь-то я здесь свой, что я — желанный гость: долго не дают есть, возятся с каким-то ведром раздатчицы, потом льют из ведра суп в бак, — ничего, я жду, пьяно и добродушно пошатываясь, мне, поддатому, и в голову не приходит вопить, домогаться жалобную книгу: подожду! “Поддатый”, он кроток; “поддатый” всегда чувствует себя не совсем полноценным, в чем-то виноватым. И — жду, пока не выплеснут супчик из ведерка в бак.
Мы — поддатые подданные.
А бородатый интеллигент в джинсах и в очках, он существо зловредное: зловреден, ибо трезв. И кто его знает, чего от него ждать, что он выкинет?
А уж ежели я, “поддатый”, получив свой супчик и усевшись за грязненький, сальный стол, упаду ни жив ни мертв, те же тетки-раздатчицы, глядишь, меня, лениво соболезнуя, побредут ублажать: куда-нибудь положат, спрячут; а после, глядишь, и стакан поднесут на опохмел...
Столовые, автобусы, железная дорога, — все ориентировано на поддатого!

<1 августа 1978.>
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1997/2/turbin.html

Открытие кулинарии, - объясняет Рэнгхэм, - позволило лучше и быстрее усваивать собранное и убитое, что в свою очередь уменьшило наши желудки и челюсти, освободив в теле место для увеличившегося мозга. Спровоцировав эволюционный скачок, застолье создало не только человека, но и общество. Костер, требовавший любовной заботы, превратился в семейный очаг, куда имеет смысл возвращаться. Первыми поварами были кухарки. Привязанная к месту детьми, самка, научившись готовить, стала женщиной, а, может быть, и женой. Более того, сидя у огня, стадо превратилось в компанию. Животные предпочитают есть по одиночке, люди - вместе. Так необходимость стала роскошью, потребность – наслаждением, еда обернулась дружбой. За обедом физиология встретилась с психологией, образовав старшее из всех искусств – трапезу. Поэтому даже муз легче собрать за столом, чем в музее.

Пир, впрочем, – тот же храм, даже если мы устраиваем его на подоконнике. Всякое застолье – высшая форма общения. Ничто так не развязывает языки, как еда, когда мы делим ее с другими. Трапеза не складывает, а перемножает участников, поднимая их до себя. Поэтому греки считали, что в уединении едят только рабы, которых они не отличали от животных. В этом сказывалась прозорливость древних, видевших то принципиальное различие, которое только сейчас стало и нам понятным.

Как кухня сделала нас людьми, и почему мы катимся обратно - Радио Свобода © 2009 RFE/RL, Inc.